Описание
Валентина Викторовна ласково смотрела на него.
Профессор потрогал усы:
-Тополиный пух...тополиный пух...
-Да...тополиный пух...-тихо прошептала Воскресенская.
Константин Филиппыч побледнел, сжал кулаки:
-Какая ты сволочь... сука...
Жена недоумевающе открыла рот.
-Сволочь!
Профессор неуклюже размахнулся и ударил Валентину Викторовну кулаком по лицу.
Ахнув, она повалилась на пол.
-Свольчь! Мразь! Курва проклятая! - шипел побелевший профессор.
- Костя...Костя... - испуганно прошептала Воскресенская.
Трясясь, он надвинулся на нее и стал бить ногами:
-Мразь!Мразь! Мразь!
Воскресенская пронзительно закричала.
Профессор схватил стул и с силой пустил его в трюмо.
Куски зеркала посыпались на пол.
-Курва... сволочь...
Он плюнул в окровавленное лицо жены, но плевок застрял в бороде.
Воскресенская продолжала пронзительно кричать.
Константин Филиппыч выбежал в коридор, трясущимися руками открыл дверь и бросился вниз по широкой лестнице.
Внизу в подъезде ему попался восьмилетний сосед. Профессор наотмашь ударил его рукой по веснушчатому лицу и выбежал во двор.
Он вылез из машины.
-Я с вами. - Виктор выбрался следом.
шофер заворочался и тоже вылез.
Через минуту три струи зашелестели по траве.
От травы пошел пар.
Степченко посмотрел на неподвижные деревья, поежился и, отряхиваясь, проговорил:
- Тихо падают листья с ясеня. Ни хуя себе, сказал я себе.
Шофер тихо добавил:
- Глянешь в небо, а там действительно...
Виктор застегнул брюки, глянул на звезды и прошептал:
- охуительно, восхитительно.
Мишка тоже напрягся, посмотрел под ноги и пукнул первым, но слабо, еле слышно.
- Ну, Михаил, слабовато...
- Ничего, у него юбилей сегодня... простительно...
Все посмотрели на замершего бригадира и замолчали. Его широкое коричневое лицо, побронзовевшее от лучей заходящего солнца, было обращено вдаль, руки вцепились в колени. Полные губы бригадира сжались, под бронзовой кожей на скулах заходили желваки, седые брови сурово сдвинулись.
Он еле слышно застонал, наклонил голову.
Затаив дыхание, бригада смотрела на него.
Раздался громкий хлопок и сочный раскатистый треск.
Рабочие молча зааплодировали.
Саламатин снял кепку и поклонился.
